Blue System
дископедия > евродиско > blue system > интервью
21.03.1997
– Дитер, вы считаете, что вам в жизни повезло? Было ли предопределение в том, что вы стали известным композитором? Или, не стань "You're my heart..." хитом, в один прекрасный день хитом стала бы другая ваша песня
– Если у тебя нет таланта, то можешь и не пытаться.
– Ну хорошо, талант в данном случае явно присутствует...
– Для меня это не сложно - писать песни. Если я чувствую что-то, я просто сажусь за рояль и сочиняю, никаких проблем. Но иногда, когда настроение неважное, когда на тебя давят со всех сторон, когда ты знаешь, что тебе надо написать еще одну песню, потому что тебе надо выпустить новый альбом, возникают трудности. Ты знаешь, родители связывали со мной несколько иные планы, но по окончании университета я все-таки стал композитором и все было замечательно.
– Да, но я имею в виду сочинение не просто песен, а хитов. Ведь "You're my heart, you're my soul" была выпущена месяца за четыре до того, как стала им...
– Но я работал и до этой песни и уже до нее сделал много хитов для других! К тому времени у меня уже было 10 золотых дисков! Естественно, когда ты выпускаешь песню, ни в чем не уверен. Но так случается, что она вязнет у всех в ушах только через три-четыре месяца. Если бы "You're My Heart..." провалилась, хитом бы стала "Chery Chery Lady" или какая другая...
– Но вы верите в предопределенность, может быть, вам когда-то нагадали, что рано или поздно вы станете известным композитором?
– Нет. Никогда. Дело в том, что я этого немного боюсь и всячески избегаю. А если мне скажут, что я умру через год? Я же просто сделаюсь параноиком! Нет, я не хочу знать свое будущее. Я уже однажды сам себе напророчил...
– Что именно?
– В одном из первых интервью меня спросили, чего бы я хотел в этой жизни. Я ответил: 10 лет славы. Так и произошло. А потом популярность стала сходить на нет. И вот теперь я думаю: идиот, ну почему я не сказал 20?!
– Но у вас опускались руки, когда вы, еще будучи студентом, рассылали свои кассеты во всевозможные фирмы звукозаписи и получали одни отказы? Были моменты, когда вам хотелось послать музыку куда подальше?
– Да, конечно, в жизни всегда так бывает. До и после окончания университета мне было очень сложно работать как композитору - потому что я начинал с песен на немецком и был несколько обеспокоен, что будет со мной, когда мне будет 30, а успеха я так и не добьюсь. Тогда мне хотелось все бросить. Хотя, на самом деле, и это было не очень искренне - я был настолько, понимаешь, самоуверен, так верил в себя, что меня совсем не удивило то, чего я добился.
– Судя по вашим песням, вы должны быть просто какой-то ходячей плакательной машинкой...
– В жизни я много не реву, это неправда. За последние годы я плакал, когда что-то случалось с моими детьми, и когда я разводился с первой женой, Эрикой. Тогда мне пришлось уехать из дома и оставить ребят. Для меня это был настоящий удар. Но несмотря на то, что в моей жизни много по-настоящему печальных моментов, я переношу мужественно. Меня здорово расстраивают разные вещи: и события в мире, и моя личная жизнь. Ты знаешь, то что происходило со мной и моей последней женой Вероной - там не над чем было смеяться.
– Но вы хотя бы такой же романтичный, как о том поется в ваших песнях?
– Об этом следовало бы спросить других людей... Думаю, да.
– Ваше экономическое образование помогало вам решать какие-то финансовые вопросы в жизни?
– Образование - это вопрос моего эго. Тебе хочется думать: раз я получил диплом, я действительно что-то знаю. Но это не про меня. Я нанял людей, чтобы они заботились о моих деньгах, налогах. Сам я принимал массу неправильных, роковых решений, например, играл на бирже - и терял огромные суммы, больше 7 млн ДМ. Теперь я стараюсь не рисковать своими деньгами. Я и так их достаточно выбрасываю ради своего удовольствия: новый феррари, а сколько я потратил на Верону! Мог бы еще две такие машины купить!
– Недавно я узнала, что "Brother Luvie" была посвящена вашему сопродюсеру Луису Родригесу. А откуда вообще взялись идеи для "Завещания Амелии", "Гангстерской любви", "Грязных денег", "Майкл ушел служить" и др.?
– Когда "You're my heart, you're my soul" стала хитом, я подумал: ну вот, если я захочу, я же могу добиться - и написал "You can win if you want". Потом у меня было какое-то любовное приключение и получилась "Chery Chery Lady". Но не всегда меня вдохновляет то, что происходит со только мной, многие истории рассказали мне друзья, что-то я черпаю из новостей. Если я пишу тему для фильма, то я сначала смотрю его, проникаюсь, так сказать, глубинным смыслом, а потом сочиняю. Но, скажем, песня с последнего альбома "Может ли это быть любовью?", конечно, обо мне и о Вероне.
– А вот эта, "Оператор" - "Оператор говорит: еще 40 центов или я вас разъединяю" - это-то вы откуда узнали? Что, много звоните из автоматов?
– Да нет, это действительно произошло со мной в Америке: я хотел поговорить с одной девчонкой, но у меня было всего несколько монет. Я говорил и говорил, а когда в следующий раз полез в карман, он оказался пуст - ух, как же я разозлился, ведь мне надо было еще столько ей сказать! И я написал об этом песню.
– Героини ваших песен - девчонки 17-18 лет, но в жизни-то они вам в дочки годятся...
– Нет-нет-нет-нет! Ты знаешь, я постоянно хожу по дискотекам и там много молоденьких хорошеньких девочек, в которых я легко вижу женщин. А вообще мне все равно, сколько девушке лет - 30 или 19. Возраст не имеет значения. Главное, чтобы она мне нравилась, а я нравился ей. Сегодня я выхожу с 19-ти летней, завтра - с тридцати-.
– А Надя на это ничего не говорит?
– Надя... Дело больше не в Наде, а в репортерах. Если они видят, что я болтаю с девушкой в баре, на следующий день они пишут, что я должен на ней жениться.
– А женское общество вообще вас не раздражает?
– Раздражает? Да это просто замечательно! Порой, когда я иду на дискотеку, вокруг меня собирается целая куча девчонок, мы разговариваем и я веселюсь на всю катушку!
– Существует ли тип женщины, на который вы реагируете, когда не можете уже реагировать ни на что?
– Мне нравятся сексуальные девушки. В сексуальной одежде, чтобы юбка покороче, с хорошей фигурой. Не имеет значения, блондинка она или брюнетка, голубые у нее глаза или карие, главное, чтобы это была сильная личность, чтобы в ней была харизма. Очень важно, чтобы мне было, о чем говорить с ней. Если она тупая, крейзовая или молчит как статуя Генриха Гейне, то пусть она выглядит хоть как - ну не знаю - как ангел, я даже не взгляну в ее сторону. Мне подавай интеллектуалку, чтобы можно было поболтать на отвлеченные философские темы...
– А интересно, на что вы обращаете внимание в первую очередь?
– В первую? Лицо и глаза. Я смотрю ей в глаза и вижу, возможно что-то или нет...
– Дитер, а вы когда-нибудь занимались любовью под собственную музыку?
– Ого, видимо, я сам напросился! Да. И не однажды.
– А что там за история с вашей книгой-фотоальбомом "Der Macher"? Говорят, что тираж был изъят из продажи...
– Да ничего особенного не произошло, просто моя звукозаписывающая компания не хотела работать с этой полиграфической фирмой и не дала им фотографий. Тогда те поместили ужасные, тупые старые снимки, жуткого качества, непрофессиональные. Мне и самому очень обидно - ведь в принципе я весьма фотогеничен.
– Есть какой-то особый смысл в том, что имена всех трех ваших детей начинаются с буквы "М"?
– Это чтобы я не забыл, как их зовут!
– Да неужели вы на это способны?
– Нет, ну на самом деле был такой большой артист - Марк Болен из T-Rex, а поскольку моя фамилия звучит схоже, я решил: О.К., пусть старший будет Марк. Второго моя жена хотела назвать Марвином, если будет мальчик - так оно и вышло. А младшую девочку я хотел назвать Мари в честь своей бабушки, но жена воспротивилась, мы долго спорили и, наконец, сошлись на Марилин.
– Вы говорили, что не хотите, чтобы ваши дети становились музыкантами. Но ведь ваш отец тоже в свое время всеми силами старался отвадить вас от музыкальной карьеры.
– Точно, точно. Видишь ли, я ничего не имею против, пусть они стараются, если получится - хорошо. Но пусть сначала они получат высшее образование, например, экономическое, как я, и если у них ничего не получится с музыкой, они пойдут в другой бизнес. Когда ты занимаешься музыкой, надо опираться и на другие вещи, иначе это слишком рискованно.
– Ваш старший сын не питает никакого интереса к музыке?
– Абсолютно. Только к компьютерам. А вот Марвин постоянно нудит: да научи меня играть на гитаре, да научи меня играть на клавишах, поет перед зеркалом. Это очень опасно!
– Узнаете себя?
– Ни в коем случае. Слава Богу, он еще маленький. Я, конечно, умиляюсь как отец, но очень надеюсь, что со временем он откроет для себя что-то кроме музыки.
– Дитер, вы , как страстный любитель хороших автомобилей, скажите, правда ли, что мужчина любит машину как женщину?
– Однозначно нет. Боже мой, кто это придумал?
– Это поговорка такая.
– Но это же совершенно разные вещи! Да, про меня однажды написали, что если мне предложить 10 феррари против одной классной девчонки, я все равно возьму девчонку. Потому что феррари - хорошая игрушка, но на самом деле не представляет для меня настоящей ценности. Настоящая ценность - это любовь. Мне важно знать наверняка, что девушка любит меня, а не мои деньги. Феррари в этом неважный помощник.
– Похоже, вы здорово напрягаетесь, когда думаете о том, кому - вам или вашим деньгам - отдает предпочтение девушка...
– Еще как. На самом деле мне это здорово мешает, когда я начинаю знакомиться. Мой мозг сразу включается: ага, она молода, красива, ей льстит, что я знаменит, наверное, хочет использовать меня. И я начинаю тормозить - во всяком ее слове, взгляде ищу этот подвох. Раньше я хотя бы знал, что я молод и хорош собой.
– Но вы и сейчас неплохо выглядите. Может быть, просто не там ищите?
– Вероятно. Но хитрость, искушенность женщины напрямую связана с ее сексуальностью - поэтому я, видимо и "купился" на Верону. А за комплимент - спасибо. Упорная, знаешь ли, работа над собой. Тренажеры, теннис, скоро открою сезон верховой езды. Я же раньше часто вел спортивные соревнования в качестве самопромоушна.
– Вы сказали, машина - это игрушка. У вас их много?
– О, целая детская! В смысле, гараж. У меня перебывало много мерседесов (которые у меня регулярно крали), порш, теперь вот я переключился на феррари.
– А вы можете сами починить что-либо в автомобиле?
– Нет, ничего. Ничего об этом не знаю.
– А как к женщине за рулем относитесь?
– За ним девушка смотрится очень сексуально.
– А если она начнет неправильно вести себя на дороге: заглохнет или покатится задом с горки на ваш великолепный феррари, вы будете сигналить и ругаться?
– Зачем? Я помогу ей.
– А вы пьяным садитесь за руль?
– Стараюсь этого не делать - я знаю допустимую норму. Это все, понимаешь, опасно. Вот недавно я пригласил на обед своего друга Джоржио Армани. А после мы решили проехаться по городу. Конечно, мы - по крайней мере я - были несколько под парами. Я ехал за Джоржио и в какой-то момент крепко "поцеловал" его в задний бампер. Короче, теперь и мой феррари и его мерседес меняют части в сервисе. Но Армани не был ко мне в претензии. Я тогда сказал ему:"Извини, Джоржио, ничего личного. Я очень люблю твою одежду."
– Что выдумаете о законах, по которым при разводе супругу приходится делить свое состояние с женой, которая не имеет к этому никакого отношения?
– Все по-разному на самом деле. В Германии, например, не имеет значения, женат ты десять лет или неделю, или четыре недели, как в моем случае. Если бы с ней вместе начали с нуля: у тебя ничего - у меня ничего, тогда да. А когда через месяц она уходит, выплачивать такие огромные деньги - 15%, не то, что несправедливо - чистое безумие!
– А если бы у нее был ваш ребенок?
– Ребенок - это другое дело, для ребенка я бы давал столько денег, сколько потребуется. Я плачу Эрике 30% дохода, но ведь мы прожили вместе 20 лет и у нас трое детей. Так что все зависит от обстоятельств.
01.12.1988
– Дитер, твой клип Under My Skin был слишком крут для TV. Не находишь?
– Не знаю, в Formel 1 клип прошёл без проблем. И у Rony's Pop Show тоже, но вдруг мне позвонил пресс-редактор ZDF Вольфганг Пенк, и сообщил, что этот клип не может быть показан в 19.30, типа он восхваляет насилие. Я ничего не понял. Удивила какая-то странная реакция людей. Я воспринимал это только как маскарад. И если кто-то считает насилием сексуальных девушек с кнутами, то для меня это только кино.
– А тебя не напрягает это садо-мазо?
– После трёх дней съёмок, это садо-мазо достало уже. И если девочки в коже эстетично выглядят, то я считаю это сексуально. Но лично я, к садо-мазо отношения не имею.
– Надо полагать, ты тот мачо, которому нравится, как в видео прогуливается среди сексуальных девочек?
– Говорю же, это не моя идея. Вообще то я собирался это видео снимать в Маракеш, но команда решила, что мы и так много снимали за рубежом, и всех достали уже эти адские условия с дифирамбами в наш адрес. А у людей и так уже сложился мой ангельский образ. Но мне не хочется, чтобы меня воспринимали только таким, каким видели в МТ. Я таким никогда не был, хотя и крутым мачо я тоже не являюсь. Но я и не такой тип, который участвует в чёрных мессах – совсем наоборот.
– Судя по названию песни Under My Sin, тебя реально кто-то сильно достал?
– У меня был жуткий скандал с моим рекорд-лейблом, и я сказал им: Даже под угрозой расстрела я всё равно не захочу иметь с вами никаких дел. И тут мне захотелось придумать название вроде: Вы можете набить мне морду, но вам меня не сломить. Сразу же возникли строки: You can knock me out, but you never get me down. В общем-то, все артисты достаточно чувствительны. И если бы в Браво появился мой совершенно глупый снимок, то меня бы это очень сильно задело.
– А клипы МТ ты сейчас смотришь? Нравится?
– Для меня тема МТ закрыта полностью. Хотя такие названия как You're My Heart, You're My Soul мне всё ещё сильно по душе, а вот такие как Brother Louie уже нет.
– Если бы Томас опять к тебе обратился, ты бы стал с ним работать?
– Он окончательно перебрался из Германии в Лос-Анджелес. Но если бы он пришел ко мне, и я бы мог ему чем-нибудь помочь, то я бы сделал это в любом случае.
– Тебе не кажется, что пристрастия фэнов со временем лишат тебя твоей более жесткой музыки и твоего теперешнего рок-образа?
– Однако мой прежний излишне слащавый образ возник лишь потому, что Томас был таким типом. А я нет. И музыка, которую я делаю сейчас, мне подходит гораздо больше. Конечно я не "металлист", но к той рок-музыке, которую делают многие в основном зарубежные группы, я могу себя отнести. И фэны получат готовый результат.
– Ты получил признание государственного союза композиторов СССР. За что?
– Да, я получил награду. Кумир русской молодёжи или что-то вроде того. Там никто ещё не продал столько пластинок, сколько я. У них считаются легендарными только 3 группы: Битлз, АББА и МТ. Награду мне вручали на большом телешоу. Есть, правда, проблема, что я не могу прочесть почту моих фанатов оттуда. У меня в студии только что было русское телевиденье и вело съёмки. Было также несколько людей из их посольства и сам посол.
– А американский рынок тебя не привлекает?
– Да, да, это то ближайшее за что мы собираемся взяться. Альбом Body Heat там будет выпущен.
– Тебя не напрягает, что ты там абсолютно неизвестен?
– Совсем нет. Там я чистый лист бумаги. Для меня основным всегда оставался германский рынок. Хотя в финансовом отношении мне это дорого стоило. Многие, как Борис Беккер, уезжают заграницу, чтобы обойти здешние налоги. С каждой марки мне остаётся только 30 пфеннигов.
– Кого ты в данный момент продюсируешь? Над чем работаешь?
– Естественно Blue System, потом Les McKeown, C.C.Catch. И ещё я записал несколько англоязычных песен с разными исполнителями, такими как Marianne Rosenberg, Ricky Shayne. Эти песни прозвучат в следующем году в 12 сериях лучшего сериала ZDF Rivalen der Rennbahn. В целом я записал для этого сериала 4 часа музыки. При этом мне попался один артист, Nino de Angelo, которому я хочу предоставить второй шанс в его карьере. С ним я записал для саундтрека 2 песни на английском.
– Как у Нино с английским?
– Класс, супер. В принципе, я хотел с ним поработать ещё 4 года назад, тогда он исполнял Jenseits von Eden, но нам не пришлось встретиться. Томас в те времена всегда пытался копировать Нино, но у него не получалось. Фильм Rivalen der Rennbahn рассказывает о конных скачках, где исполнитель находит жеребёнка, в которого он безоглядно верит. Его зовут Самурай, и он скоро станет обладателем гран-при. Поэтому одна из песен Нино называется Самурай. На мой взгляд, Нино – лучший певец Германии.
– Ты раскопал Marianne Rosenberg и Ricky Shayne, потому что они были когда-то твоими кумирами?
– Да, определённо, как и с Крисом Норманом. Раньше я ему подражал, а впоследствии и работал с ним вместе. А песня Марианны, Марлин, меня всегда сводила с ума.
– Как-то ты обмолвился о возможном дуэте с Драфи Дойчером? Ты это всерьёз?
– Было дело, мы действительно подумывали, не спеть ли нам вместе Silent Water, но из этого так ничего и не вышло. А сейчас я полностью сосредоточился вывести Нино в финал Евровидения, и в отборочном туре от Германии моя песня сейчас занимает первое место. Я ведь немец, и для меня совсем не безразлична эта победа, в общем, отслеживаю ситуацию. А, кроме того, мне предстоит поработать на этом турнире ещё и с Австрией, меня многие об этом просили. Там моя песня, без всяких предварительных отборов сразу будет направлена на гран-при конкурса в Лозанну.
– А что ты сейчас слушаешь?
– Teardrops от Womack & Womack буквально сводят с ума.
– Ты видел фильм Roger Rabbit?
– Времени нет. Я уже годами не бываю в кино. 6 месяцев без перерыва нахожусь в студии.
– Тебе не страшно, когда читаешь крупные заголовки о похищении детей?
– Ещё как! Того, кто пытается сделать такое, надо избивать до потери сознания – таких ведь почти всегда ловят. Меня пробирает до костей, когда такой тип убивает маленького ребёнка. И то, что он через каких-нибудь 10 лет окажется опять на свободе, я считаю свинством! Если бы похитили моего ребёнка, я бы половину германской полиции на уши поставил, и он был бы обязательно пойман!
– Ты не считаешь, что ставишь крест на карьере начинающих исполнителей, типа Sheree, когда сначала ты начинаешь с ними работать, а если дело не пошло бросаешь?
– Нет, нет. Я, конечно, делаю пробы, вот и сейчас я записываю Энн Тёрнер, которую я нашёл в Англии. Её манера исполнения нечто среднее между Дженифер Раш и Бонни Тайлер. Хотя обещаний теперь я, конечно, никому не даю. Кроме Нино – в него я верю. Нино для меня как новый Томас Андерс. Остальные – пробные шары.
– По снегу ты гоняешь на своей Феррари?
– Нет. Автомобиль – моё хобби.
– Теперь-то ты можешь всё себе позволить. А твоя супер-яхта находится сейчас, наверное, на каком-нибудь Кот д'Азур?
– Нет, Эрика и я договорились, что мы останемся в Германии. И потом мне бы ничего не дала жизнь на каком-нибудь необитаемом острове. Хотя там я, наверное, неплохо сэкономил бы на отоплении, и не пришлось бы выбивать деньги у рекорд-лейблов. Но меня больше устраивает, когда я в хорошей форме или пишу красивую песню, а не мотаюсь на яхте где-нибудь возле западного рифа.
– А у Эрики нет желания съездить за покупками в Париж или Нью-Йорк?
– Нет, нас такое не интересует. Мы, правда, прикидывали, не приобрести ли нам виллу, или даже замок. Хотя это не по мне. Единственное что хочется купить именно мне, так это ферму, много земли и несколько коров. У моего отца уже есть крестьянская ферма. Марк может у деда кататься на коне. Ему очень нравятся лошади, и Эрика часто ходит с ним в детский манеж.
– Все носят модельные шмотки, а ты джинсы. Почему?
– Да я модой вообще не интересуюсь. За 3 года я не купил себе ни одной тряпки – всё от спонсоров получаю.
– Когда раньше у тебя что-то не получалось, были мысли всё бросить?
– Да, незадолго до МТ. Я уже хотел вступить в строительную фирму отца.
– Многие люди смеются над такими названиями как My Bed Is Too Big. Что ты об этом думаешь?
– Как же так? Там в следующей строчке Too Big Without You – ну и что тут смешного, когда чувствуешь одиночество, лёжа в слишком большой постели?
– Кому ты полностью доверяешься?
– Больше всех для меня значит моя жена. Она единственная, кто иногда меня критикует, и мне это нужно. У меня есть единственный друг, он художник и у него с музыкой вообще ничего общего, его зовут Петер Мальтц. С ним я часто общаюсь.
– Как ты считаешь, "звезде" обязательно иметь подругу или жену?
– Да, обязательно. Без моей семьи я не мог бы существовать. Если бы я постоянно менял подруг, давно погиб бы. (прим. как, однако, у Дитера с годами мировоззрение поменялось!) Я знаю, что представляют обо мне: "Он великолепен, в нём много огня, но с ним у меня ничего не получится". Внешность при знакомстве конечно важна, но позже обязательно должны появится чувства, которые и девушка должна к тебе хранить, даже если у тебя вдруг пропадают идеи или случаются какие-нибудь несчастья. Эрика и я знаем друг друга уже 16 лет, если не больше, когда мы ещё никем не были. Мы познакомились в Гёттингене на афро-азиатской дискотеке, причём она сразу сказала, чтобы я отвалил. Мне это показалось весьма странным, и я не отступился.
– У тебя были кошмарные сны о том, что ты когда-нибудь перегоришь. Это прошло?
– Значит так, меня всё ещё преследует ночной кошмар о том, что я проваливаюсь на экзамене. Это был выпускной экзамен на диплом бизнесмена в университете в Гёттингене. Буквально накануне экзамена я записал свою первую пластинку Hallo Taxi Nummer 10 с группой Monza, ну и понятно, что я абсолютно не успел подготовиться ни к какому экзамену. И повозившись 6 часов, я ровно за 20 минут был устно проэкзаменован по всем пяти профилирующим предметам: организации и управлении, ревизии и доверенности, финансировании, налогам, и курсу народного хозяйства. Я получил отличные экзаменационные баллы, но этот страх сидит во мне до сих пор.
